Звезды смотрят вниз - Страница 2

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Марта дрожала от холода и старалась идти быстрее. Но не могла. Ребёнок, которого она носила в себе, лежал внутри, не шевелясь ещё, свинцовым грузом, мешал двигаться, тянул вниз, пригибал к земле. Беременна! В такое время!.. У неё три взрослых сына: Дэвиду, самому младшему, уже скоро пятнадцать… И влопаться таким образом! Она сжала кулаки. Негодование закипело в ней. А все он, Роберт… приходит домой пьяный и молча, угрюмо делает с нею, что хочет.

Большая часть лавок в городе была заперта. Многие из них закрылись совсем. Даже кооперативная. Но Марта не унывала. В её кошельке сохранилась ещё медная монета в два пенса. На эти два пенса она накупит всего вдоволь, не так ли? Конечно, не у Мастерса: вот уж два дня, как он держит на запоре свою лавку, битком набитую закладами, среди которых имеются и её собственные ценные вещи; три медных шарика над его дверью позвякивают безнадёжно. И не у Мэрчисона, и не у Доббса, и не у Бэйтса. Все они закрыли свои лавки, все боятся, до смерти боятся, как бы не случилось беды.

Она свернула на Лам-стрит, перешла через дорогу, спустилась узким переулком к бойне. Когда она подошла ближе, лицо её просветлело. Хоб был здесь. В жилете поверх рубахи и в кожаном фартуке он подметал залитый бетоном двор.

— Найдётся что-нибудь сегодня, Хоб? — Голос её звучал робко, и она стояла не двигаясь, ожидая, пока он обратит на неё внимание.

Он отлично её заметил, но по-прежнему, не поднимая головы, сгонял метлой грязную воду с плит. От его мокрых красных рук шёл пар. Марта терпеливо дожидалась. Хоб — молодчина, Хоб знает её, он сделает для неё, что может. Она стояла и ждала.

— Нет ли каких-нибудь обрезочков, Хоб?

Она просила немногого — какой-нибудь никому не нужный кусок, обрезки потрохов, которые обычно выбрасывались.

Хоб, наконец, прервал свою работу и, не глядя на Марту, сказал отрывисто и грубо, потому что ему неприятно было отказывать ей:

— Ничего сегодня нет.

Она смотрела ему в лицо.

— Ничего?

Он покачал головой.

— Ничего! Ремедж приказал нам заколоть весь скот ещё вчера вечером, в шесть часов, и все свезти в лавку. Он, должно быть, узнал, что я раздаю кости. Он чуть мне головы не оторвал!

Марта закусила губы. Итак, значит, Ремедж отнял у них надежду поесть супу или кусочек жареной печёнки. Она стояла расстроенная. Хоб с ожесточением орудовал метлой.

Марта шла обратно, задумавшись, постепенно ускоряя шаг, снова переулком, потом по Лам-стрит до гавани. Здесь она с первого взгляда увидела, что нет надежды получить что-нибудь. Ветер раздувал её платье, но она стояла неподвижно. Измождённое лицо выражало теперь полное смятение. Не получить и селёдки; а она было уже решилась обратиться за подачкой к Мэйсерам. «Энни Мэйсер» стояла среди других лодок, выстроившихся в ряд за молом, с убранными, нетронутыми сетями. «Это все из-за погоды, — подумала Марта уныло, блуждая взглядом по грязным, бурлящим волнам. — Ни одна лодка не вышла сегодня в море».

Она медленно отвернулась и с поникшей головой зашагала обратно в город. На улицах попадалось теперь больше людей, город оживал, несколько телег с грохотом катилось по мостовой. Прошёл Харкнесс из школы на Бетель-стрит, человечек с острой бородкой, в золотых очках и в тёплом пальто; несколько работниц канатного завода в деревянных башмаках; клерк, дуя на окоченевшие пальцы, торопился в канцелярию городской думы. Все они старались не замечать Марту, избегали её взгляда. Они не знали, кто такая эта женщина. Но они знали, что она — с Террас, откуда шла беда, та напасть, что обрушилась на весь город в течение последних трёх месяцев. Едва волоча ноги, Марта стала взбираться на холм.

У булочной Тисдэйля стоял запряжённый фургон, в который грузили хлеб для развозки. Сын хозяина, Дэн Тисдэйль, бегал из пекарни на улицу и обратно с большой корзиной на плече, наполненной свежеиспечёнными булками. Когда Марта поравнялась с булочной, у неё дух захватило от горячего вкусного аромата свежего хлеба, шедшего из подвала, где помещалась пекарня. Она инстинктивно остановилась. Она была близка к обмороку — так ей вдруг захотелось хлеба. В эту минуту Дэн вышел на улицу с полной корзиной. Он увидел Марту, увидел и голодное выражение её лица. Дэн побледнел: что-то похожее на ужас омрачило его глаза. Недолго думая, он схватил булку и бросил её Марте в руки.

Она ни слова не вымолвила, но от благодарности чуть не заплакала. Туман носился перед её глазами, пока она продолжала свой путь вверх по Каупен-стрит и потом по Севастопольской улице. Марте всегда нравился Дэн, славный парень, который работал в копях «Нептун», потому что это освобождало от военной службы, а с тех пор как началась забастовка, помогал отцу, развозя в фургоне хлеб. Он часто болтал с её сыном Дэви.

Немного запыхавшись, после крутого подъёма, Марта добралась до дверей своего дома и уже взялась было за ручку.

— Знаете, у миссис Кинч заболела Элис, — остановила её Ханна Брэйс, её ближайшая соседка.

Марта покачала головой: всю последнюю неделю дети на Террасах один за другим заболевали воспалением лёгких.

— Передайте миссис Кинч, что я забегу к ней попозже, — сказала она и вошла к себе.

Все четверо — Роберт и трое сыновей — уже встали, оделись и собрались вокруг огня. Как и всегда, глаза Марты первым делом обратились к Сэмми. Он улыбнулся ей, не разжимая губ, улыбкой, которая была у него всегда наготове и от которой его голубые глаза, глубоко посаженные под шишковатым лбом, превращались в едва видные щёлочки. В улыбке Сэма сквозила беспредельная уверенность к себе. Он был старший сын и любимец Марты и, несмотря на свои девятнадцать лет, работал уже забойщиком в шахте «Нептун».